В тот же вечер на палубе кран поднимал в вертикальное положение сборку ПВО, в торец которой и были ввёрнуты те самые
винты. Сборка была длиной метра 4 и весила несколько тонн. Что-то пошло не так, и её начали опускать обратно. При этом грузовой канат
тянул поперёк винтов, что абсолютно недопустимо по нормам. На сборке были острые выступы, и они оставили бы на деревянной
палубе вмятины. Молодой парень из Джанкойского отряда (министерства геологии) схватил толстый деревянный брус, чтобы подложить его под сборку. В этот момент один из двух винтов оборвался, и вся эта громадина упала ему на ногу, раздробив ступню.
На каждом корабле должен быть медработник. Но оказалось, что на всех пяти кораблях есть только один фельдшер. Парню оказали первую помощь, уложили на носилки и стали
поднимать на мостик, откуда кран мог взять носилки, чтобы переправить их на снабженец. Трапы на кораблях всегда крутые для экономии места, носилки наклонились. Чтобы с них не съехать вниз, парень хватался за поручни трапа. Он всё время молчал – и сейчас, и раньше. Я смотрел на него с уважением, ведь какую силу воли он имел! Носилки с трудом втиснули в верёвочную корзину для переправки людей, и кран осторожно перенёс её на палубу снабженца вместе с двумя сопровождающими. Фельдшер сопровождать отказался, то ли не мог оставить остальных людей, то ли просто испугался.
Двигатели на снабженце уже работали, он круто развернулся и рванул в сторону берега. Четырёхчасовый путь он преодолел за 2,5 часа! На берегу уже ждала «Скорая помощь», а в Евпатории – хирургическая бригада.
Потом я узнал, что парень вышел из больницы в июне без пальцев на ноге и с изуродованной ступнёй.
В тот вечер я пришёл в каюту первый, Радковский пришёл через несколько минут. Он спросил:
- Видел?
Я кивнул – да. И его передёрнуло.
Но сборку всё же надо было поднять, и Радковский поручил это
Степанычу. Не знаю, откуда взялись новые грузовые винты,
наверное, ночью сделали и привезли новые, потому что я увидел на
палубе мастера УБР. Он был бледный, всё время молчал, даже когда я отдал ему обломок оборванного винта на случай металлографической экспертизы. Излом был очень крупнозернистый.
Степаныч блестяще справился с задачей. Он отогнал подальше всех и остался один возле сборки. По его командам крановщик поднял сборку в 3 приёма, опирая её на надстройки плавкрана. Видно было, что Степаныч сильно нервничает. Но всё прошло благополучно, и минут через 15 сборка уже была на платформе. В тот же день сделали наведение. На суше при наведении троса тянут трактора. На море места для этого нет, и тягу тракторов заменили весом тяжёлого универсального превентора, который опустили за край платформы.
Думаю, что идея принадлежала Рымчуку, тогда ещё командиру
оперативного отряда, который и на других фонтанах показывал высокий профессионализм и очень толково руководил техникой и людьми.
Фонтан быстро задавили, и наступила оглушающая тишина. Перестали вибрировать двери и фальшборт, прекратили орошение, суда вокруг платформы как будто заснули, люди стали говорить, а не кричать друг другу в ухо, и даже на радостях поснимали каски.
Победа обычно связывается у людей с шумом – стрельбой в воздух, радостными криками, грохотом салюта. У фонтанщиков победа – это тишина, когда дьявола загнали обратно в бутылку и он перестал грозно реветь, успокоилась и перестала дрожать земля, и металл больше не вибрирует, а люди, как им кажется, говорят тихо, хотя на самом деле всё ещё кричат, как все оглушённые.