Романыч был высокий, сравнительно молодой, говорил негромко с еле уловимым западно-украинским акцентом.
- Ну, что, были?
Степаныч бодро ответил:
- Да.
- А почему сухие?
Степаныч промолчал.
- Пошли.
Раньше Радковский работал в бурении, он был верховым и привык лазить по металлоконструкциям на высоте. Он сказал мне, чтобы я точно повторял только то, что делает он. Мы влезли под струи воды и сразу стали мокрыми.

На фото В.Р.Радковский. Он погиб в 1999 году.
Утром Радковский уходил на работу. Я не имел права работать, потому что надо было ещё прослушать курс подготовки, сдать экзамен и получить удостоверение фонтанщика. Учебный центр находился в Оренбурге, но часть приняла много новых людей, и преподавателей вызвали в Харьков, так было рациональней.
Но это было потом, а пока я оставался в роли наблюдателя. И я с плавкрана, с расстояния около тридцати метров, смотрел на то, что творилось на платформе. Шло растаскивание. Так называется операция по удалению всего, что мешает работе. Это упавшая вышка, искорёженные балки и трубы, обгоревшие насосы, остатки буровой лебёдки, запутанные тросы, дизельные блоки и многое другое. Фигурки в серебристых теплоотражательных костюмах, похожие на космонавтов, быстро вбегали в зону, вязали стальным канатом очередной груз, делали петлю. Кран поворачивал стрелу и цеплял груз. Люди быстро возвращались – асбестовые костюмы долго не выдерживают такую температуру. Из стоящего неподалёку штабеля из ящиков с минеральной водой они выхватывали бутылки и тут же пили из горлышка по одной, а иногда по две. Кран поворачивал стрелу и немного держал груз над морем, пока не переставал идти дым. Потом осторожно опускал на палубу. На суше весь хлам оттаскивают подальше тракторами, но на море некуда оттаскивать, а бросать что-либо в море запрещается. Вечером приходил снабженец и отвозил всё это в порт.
Я видел дизель, у которого половина силуминового корпуса, обращённая к огню, расплавилась и вытекла, а внутри были видны стальные детали – гильзы, коленвал, шатуны… Получилось отличное наглядное пособие!