Шашлычки и пиво. Мы сидим в теньке, у древних стен Мелильи, я и человек, с которым меня связывают тридцать лет закадычной дружбы. Мой друг откидывается на спинку кресла и горько улыбается.
- Идиоты, они ж ничего не понимают, - говорит он. – Это же война. С нами воюют. Идет третья мировая, а они не врубаются.
Мой друг знает, о чем говорит. Потому что он - солдат на этой войне, причем давно. Безымянный солдат в штатском. Из тех, что спят с пистолетом под подушкой.
- Это война, - настойчиво повторяет он, полоща усы в пиве. –И мы ее проигрываем по собственной глупости. Улыбаясь врагу.
Я слушаю и думаю. О враге. Мне даже не надо напрягать воображение - я долго жил в этих краях. Я все знаю об их обычаях, методах, о том, как они убивают. Все мне знакомо. Все повторяется, как повторяется История – еще со времен захвата турками Константинополя и Крестовых походов. Да что там, с самых Фермопил. Как она повторилась в Иране, когда доверчивые глупцы оттуда и придурки отсюда радовались свержению шаха и приходу к власти освободителя Хомейни и его аятолл. Как повторилась, когда дурачки пускали слюни, глядя на все эти арабские весны, которые оказались – к вящему удивлению профессиональных идиотов – предвестием самых черных и страшных зим.
Потому что это Джихад, идиоты. Это священная война. Это знает мой друг из Мелильи, это знаю я – по собственному невеликому, но опыту. Это знает любой, кто там побывал. Это знает любой человек, знакомый с историей, любой, кто способен выдерживать натиск телевидения и газет, не повреждаясь в уме.Это знает любой, кто видел в интернете тыcячи видео и фотографий казней, отрубленных голов, детишек, радостно демонстрирующих трупы тех, кого зарезали их папы, женщин и детей, изнасилованных за то, что были неверны исламу, побитых камнями прелюбодеек – ах, как мило молчат в этих случаях радикальные феминистки, обычно поднимающие крик по любому поводу, - все эти видеоподборки с преступниками, перезающими глотки людям под крики «Аллах Акбар», и десятками зрителей, которые радостно снимают казни на свои сраные мобильные телефоны.
Запад, Европа, пришла к нынешней свободе через века страданий. У нас можно изменить мужу – и тебя не побьют камнями, у нас можно кощунствовать – и за это тебя не сожгут и не повесят на кране. Можно надеть короткую юбку, и тебя не назовут шлюхой. Мы пользуемся плодами этой многовековой борьбы, плодами победы над нашими собственными фанатиками, и мы завоевали это дорогой ценой, потеряв в сражениях множество жизней – да, мы сражались друг с другом, когда Запад был молод и религиозен.
Но сегодня молоды и религиозны другие: студент с плакатом, палач, отрезающий головы, фанатик, готовый взорваться вместе с тридцатью неверными и отправиться в рай. С точки зрения истории, они – новые варвары.
Европа, родина свободы, сейчас стара, труслива и склонна к демагогии, а радикальный ислам – о, радикальный ислам молод, храбр и голоден, у них есть мужество отчаяния. У них есть яйца, и весьма приличных размеров. Им плевать, что у них плохой имидж в интернете – напротив, это им только на руку.
И думать, что это все разрешится переговорами или как-то само рассосется – не просто эталонное мудачество. Это натуральное самоубийство.
Нет, вы посмотрите, посмотрите, что они вешают в интернете, давайте. А потом расскажите, о чем там нахрен переговоры вести. И с кем. Это война, а когда война, надо встать и сражаться. Без сантиментов. Потому что линия фронта проходит не только там, по другую сторону экрана, но и здесь. В самом сердце Рима. Потому что – по-моему, я уже когда-то об этом писал, а может, и не я, но неважно – опасно, непоследовательно и даже невозможно пользоваться привилегиями римского гражданина и одновременно аплодировать варварам.
Артуро Перес-Реверте, испанский писатель. Перевод Марины Осиповой.
