

Возможно, это был заговор. Дело в том, что мать ухаживала за неким Кондратьевым, который числился инвалидом, а на самом деле маскировался под него, скрывая дворянское происхождение. Анна Павловна вскоре вышла за него замуж, а перед освобождением Одессы они вместе с немецкими войсками уехали в Европу. Кондратьев принял фамилию Рихтер (так в Европе было естественней) и даже не возражал впоследствии, когда его принимали за отца Святослава. Только много лет спустя Рихтер узнал, что его мать жива и сумел однажды встретиться с ней . Она тогда была больна, и он отдал ей на лечение весь свой гонорар за гастроли, чем вызвал дикий гнев начальства - полагалось все деньги за заграничные гастроли сдавать государству.
Рихтер был интересный человек. Он, например, не сгонял кошку, расположившуюся на стуле, где он собрался сесть, и находил себе другое место. Однажды он увидел на улице мёртвого голубя и не пошёл дальше, пока его не похоронил. Он был очень требовательным к себе. Как-то он сыграл очень трудный этюд, и в ответ на восторженный отзыв сказал только одно слово: "Халтура!". Он считал, что исполнительство и преподавание - совершенно разные, несовместимые вещи и никогда не хотел преподавать. А друзья уговаривали: "Неужели ты не оставишь учеников?!" Учить он не собирался, но согласился поработать в консерватории.
Московской консерваторией тогда руководил А.В.Свешников. Он предложил Рихтеру написать заявление: "Прошу принять меня..."
- Я ничего не прошу!!! - заорал Рихтер и хлопнул дверью. Друзья написали за него заявление и уговорили его только подписать.
Долгое время Рихтеру не разрешали выезжать за границу. Он был непредсказуем и неуправляем. Он дружил с некоторыми опальными деятелями искусства, например, с Б.Пастернаком и С.Прокофьевым. Когда произведения Прокофьева реально не исполнялись, Рихтер (единственный раз в качестве дирижёра) исполнил его Симфонию-концерт для виолончели с оркестром. Солировал М. Растропович.Можно позавидовать тем, кто был на этом концерте. А ведь это было ещё при жизни Сталина, в 1952 году. И после окончания зал скандировал: "Рихтер! Рихтер!"