Бухенвальдский набат. 3.
Соболев обратился к предсовмина Косыгину с просьбой
выплатить ему хотя бы часть гонорара за стихи. Однако
правительственные органы не удостоили его ответа. Никогда он
не получил ни одной копейки за авторство этой песни. Вдова
вспоминала, что при многочисленных концертных исполнениях
"Бухенвальдского набата" имя автора стихов никогда не называли.
И постепенно в сознании слушателей утвердилось
словосочетание: "Мурадели. Бухенвальдский набат". В Советском
Союзе, где государственный антисемитизм почти не скрывали,
скорее всего, замалчивание авторства такого эпохального
произведения было результатом указания сверху.
В это же время советские газеты писали: "Фестиваль ещё раз
продемонстрировал всему прогрессивному человечеству
антивоенную направленность политики Советского Союза и великую дружбу народов, населяющих СССР. Это членами советской делегации была исполнена лучшая антивоенная песня фестиваля "Бухенвальдский набат". Это советский поэт призывал: "Люди мира, будьте зорче втрое, берегите мир, берегите мир!".
Триумф достался только композитору, который получал мешками благодарственные, восторженные письма, его снимали для телевидения, брали у него интервью для радио и газет. У поэта песню просто-напросто отняли, "столкнув его лицом к лицу с государственным антисемитизмом, о котором чётко говорилось в слегка подправленной народом "Песне о Родине". ( " От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей человек проходит как хозяин, если он, конечно, не еврей") И с тех пор советский государственный антисемитизм преследовал поэта до самой смерти". (Майя Басс. "Автор и государство".) Соболев в это время был без работы и обратился за помощью к инструктору горкома партии, который ему вполне серьёзно посоветовал: "Учитывая вашу национальность, почему бы вам не пойти в торговлю?" Вдова комментирует: "Это был намёк, что еврею в журналистике делать нечего".
Иностранцы пытались связаться с автором, но они натыкались на непробиваемую "стену молчания" или ответы, сформулированные "компетентными органами": автор в данный момент болен, автор в данный момент в отъезде, автора в данный момент нет в Москве. Так отвечали всегда заботливые "люди в штатском".
Во время гастролей во Франции Краснознамённого Ансамбля песни и пляски имени А. В. Александрова (а завершал концерт всегда "Бухенвальдский набат") после концерта к руководителю ансамбля подошёл взволнованный благодарный слушатель, пожилой француз, и сказал, что он хотел бы передать автору стихов в подарок легковой автомобиль. Как он это может осуществить? Сопровождавший ансамбль в заграничные поездки и присутствовавший при этом "человек в штатском" быстро ответил: "У нашего автора есть всё, что ему нужно!". Александр Соболев жил в это время в убогой комнатёнке, которую он получил как инвалид войны, в многоквартирном бараке без воды, отопления и других элементарных удобств. Он нуждался не только в улучшении жилищных условий – он просто нищенствовал на пенсии инвалида войны вместе с женой, уволенной с журналистской работы из-за мужа-еврея.
В период самой большой популярности "Бухенвальдского набата" Соболеву стали звонить недоброжелатели-завистники, иногда даже среди ночи. Однажды один из таких звонящих сказал: "Мы тебя прозевали. Но голову поднять не дадим!.." Это уже была настоящая травля! В 1963 году песня "Бухенвальдский набат" была выдвинута на соискание Ленинской премии, но Соболева сразу вычеркнули из списков: не печатающийся, никому не известный автор, не член Союза советских писателей, а песня без автора слов уже не могла числиться в соискателях.
