Он говорил и о падении нравов, о падении общего уровня культуры и искусства, о том, что коммерческий подход к искусству открыл ворота мутной попсе. В числе прочего он вскользь упомянул о том, что музей Маяковского на Лубянке закрыт на реставрацию, сменено его руководство, а музей после реставрации будет уже как бы не совсем музеем Маяковского, а скорее музеем авангардного искусства.
Процесс идёт!
Сначала был ликвидирован музей Маяковского на Таганке. Мне повезло - я успел там побывать.Вот что пишет о нём З. Паперный, маяковед:
"Здесь жили Маяковский и Брики с 1926 по 1930 год. В ту пору у каждого была своя личная, интимная жизнь, и, когда молва возмущённо твердила о «любви трёх», никто из них друг с другом не был связан любовными узами. Но духовное и душевное единство не распадалось. В квартире каждый занимал отдельную комнату, и была ещё общая комната. Здесь кипела их «триединая» жизнь, принимали гостей, собирались участники журнала "ЛЕФ" (Левый фронт искусств), писатели, художники, артисты. Однако восстанавливать квартиру в её доподлинном виде в 1937 году не стали. Только два года назад прозвучали слова Сталина о «лучшем, талантливейшем поэте нашей советской эпохи». Стало быть, в открываемом Доме-Музее всё должно было выглядеть «в лучшем виде» — сверхторжественно и благопристойно. Комнаты Лили и Осипа Максимовича были закрыты. Если «лучший, талантливейший» — тут уже не до Бриков. Началось их отделение от поэта — отселение, и не только в жилищном смысле. Дом-Музей воссоздавался как заведомо полумемориальный. Строго редактировалась сама жизнь поэта. Он посмертно получал разрешения — что можно, а чего нельзя."
З.Паперный писал: "Маяковский-поэт погибал дважды: первый раз, когда он застрелился в 1930 году, второй — когда его приобщили к лику святых и непогрешимых. Стали пересоздавать заново. В том реконструированном мире Маяковского, который все более утверждался официально, не было места ни для футуристов, ни для Бриков, ни для многого другого. Даже о самоубийстве рекомендовалось поменьше упоминать — оно только искажало, как насмешливо выражался сам поэт, его “постоянно ясный” облик". ("Тот, кто постоянно ясен, тот, по-моему, просто глуп".)
Как мы учили Маяковского в школе?
В школьном изложении это был не человек, а ходячий плакат. О его потрясающей лирике не вспоминали. Изучались стихи "Товарищу Нетте - пароходу и человеку", "Стихи о советском паспорте", поэмы "Владимир Ильич Ленин" и "Хорошо". Неудивительно, что он не пользовался популярностью у детей, и его неприятие продолжалось и в взрослом возрасте. Да и сегодня мало кто его знает и понимает. "Россия - страна с непредсказуемым прошлым".
Первая попытка самоубийства произошла в 1916 году.
"..напоследок позвонил ей (Л.Ю.Брик) по телефону, она понеслась к нему. Он сказал:— Я стрелялся, осечка, второй раз не решился. Ждал тебя. Она еще добавила:— Я взяла у него револьвер, потребовала, чтобы он поклялся — никогда больше не пытаться...А потом я вдруг засомневалась: а что, если Маяковский все это разыграл? Его револьвер оставался у меня. Прошло время. И как-то один мой гость, военный человек, увидел этот револьвер, вынул пулю и сказал: “Кто-то уже один раз стрелял, но произошла осечка — видите, след от удара бойка?”
Второй выстрел, 14 апреля 1930 года, оказался роковым.
О том, как искажался облик поэта и вычищалась его поэзия, как постоянной травле подвергались его близкие, не вписывающиеся в официальную версию, написал З.Паперный в статье О Лиле Брик - спутнице жизни и стихов Владимира Маяковского. Он дал развёрнутую картину того, как последовательно искажался образ поэта, сколько грязи было вылито (и сегодня продолжают!) на Лилю и Осю Бриков.
Итак, музей на Таганке ликвидировали. А что же создали на Лубянке?
Говорит искусствовед Григорий Ревзин.
"В музее отменены вертикаль и горизонталь, предметы — стулья, столы, водосточные трубы, штыки, бюст Ленина — реалии стихов Маяковского — плавают в невесомости, будто морфемы в смысловом поле, ещё не скреплённые грамматикой и синтаксисом высказывания. Силу тяготения заменяют пространственные линии — строчки, которые ухватывают смыслы и выстраивают из них пространство так, как строится стих. Естественно, всё получается лесенкой, лестница оказывается главным формообразующим принципом всего музея, и там такое ощущение, что ты всегда оказываешься не на полу, не в коридоре или комнате, но на ступени. При этом несущие конструкции лестниц как будто поставлены не прямо, не под 90 градусов, а косо, веером, как проходит косой дождь. Всё это будто постоянно движется, куда-то падает, колышется, и есть только одно место во всём этом бурном становлении пространства, которое совершенно спокойно, жёстко, статично и симметрично. От него, собственно, и расходятся все линии — или, точнее, к нему и сходятся. Это комната Маяковского, единственное историческое место в этом музее. Как в русском конструктивизме вообще, тут приняты очень конкретные, вещественные метафоры, комната буквально превращена в «комнатёнку-лодочку», где он «проплыл три тыщи дней»,— она плывет через эту инсталляцию. Прожил — и застрелился. Это в каком-то смысле не вполне музей восхождения к самоубийству — и в этой точке вся экспозиция вдруг становится не последовательно изложенной биографией поэта, рассказанной языком авангардной инсталляции, а миром в момент взрыва в мозгу, когда остатки смыслов и слов разлетаются во все стороны, теряя связи друг с другом и пространством. Музей одного, довольно острого мгновения".
Невольно вспоминается "гениальный" чёрный квадрат. Искусство, которого не понимает даже создатель. Но всегда найдутся те, кто будет глубокомысленно и напыщенно восторгаться "заумью", обильно пересыпая свою речь околонаучными терминами, изображая знатоков. Ведь всегда, если что-то непонятно, можно домыслить, причём каждый домыслит своё.
Сейчас хотят, чтобы Маяковский умер ещё раз, и, мне кажется, именно об этом пел В.Высоцкий.