Большой круизный теплоход застигнут ураганом.
А в тех широтах ураган — не то, что наш хамсин.
И всё-таки — из мрачных вод седого океана
Спаслись — красавица одна и несколько мужчин.
Вот все на острове одном, а жили в разных странах.
Собрали хижину они из пальмовых ветвей.
И есть вода, и есть еда — кокосы и бананы.
И есть красотка среди них. Мечты мужчин — о ней.
Но дама всё-таки одна, а мужиков-то много.
И нужен женщине партнёр, и лучше бы — один.
И, соблюдая этикет,держась морали строгой,
Ведут не драку и не спор. Идёт совет мужчин.
Взял слово немец: «Господа! Пусть я ей буду мужем!
Лишь немец ей создаст уют, порядок и комфорт.
Не пожалею я труда! Режим для фрау нужен.
Прогулки. Сытная еда. Натюрлих айн курорт.»
Тут англичанин поднялся и так сказал: «Милорды!
Свою кандидатуру я посмел бы предложить.
Я — джентльмен. Я — не нахал. Я — вежливый, но гордый.
Я буду острые углы с миледи обходить.»
- «Да что — углы! — вскричал поляк, — Ей надобно вниманье!
Дарить подарки и вино из туфли дамы пить.
И лишь поляк способен так ухаживать за пани.
Панове! Следует панам мне пани уступить!»
- «Что стоит польский Ваш уход в сравненье с бурей страсти!
А на неё способен я, — испанец говорит, -
Сеньора эта лишь со мной познать сумеет счастье!
Не зря воспитан я среди фанданго и коррид!»
- «Месье! Оставьте Вашу страсть! — ему француз ответил, -
Искусство тонкое любви приятней для мадам!
Галантнее француза нет любовника на свете!
Надеюсь, мой приоритете понятен господам.»
Дискуссии спокойный ход тут русский вдруг нарушил:
- «Режим! Не наглость! Страсть! Уход! Пусть всё горит в огне!
А кто, как русский, проникать в людскую может душу?
Я в женской разберусь душе! Отдайте бабу мне!»
И лишь еврей сидел, молчал, покуда все галдели.
- «А ты свои права, еврей, чем можешь доказать?»
- «Зачем доказывать? Я с ней живу уже неделю.
И это всё, что, господа, имею вам сказать.»
Виктор Левинштейн.