Я не люблю перепосты. Но я считаю, что это нужно знать. Потом, когда все закончится, я выдохнусь и, наверное, пойму как смертельно устала. На самом деле это сложно - то, что я не забиваю все это в дальний угол, а записываю все происходящее на корочку, когда перевожу это в буквы и осознаю до конца, что именно происходит.
Почему я это пишу? Потому что то, что я когда-то прочла у одной реально знакомой мне девушки, и то, о чем мне напомнили сегодня, это вторичное переживание ужаса. Девушка попросила поделиться с вами и пожелала остаться анонимной.
...И все таки мне хотелось бы вспомнить. Вспомнить и написать о том дне шестилетней давности, после которого я мысленно поздравляю себя с днем рождения в начале августа, хоть и родилась в ноябре.
Мне было всего 19, я была одной из нескольких десятков израильских солдат и солдаток, едущих в воскресенье на базу в автобусе 361, маршрут Хайфа - Цфат. И все было как обычно, армейские друзья на остановке, смех, обмен нехитрыми новостями, дружное закидывание тяжелых рюкзаков в багажное отделение.. Я села в середине автобуса рядом с Коби, парнем из соседнего отдела, и еще полчаса мы просто разговаривали на разные армейские темы. Через некоторое время он задремал. А потом я вдруг почувствовала, что мне неуютно. И что я хочу пересесть. Со мной такого раньше никогда не случалось, но все таки я вздохнув перелезла на пару сидений назад. Это спасло мне жизнь.
Сплю.
Взрыв.
Очнулась от нестерпимого жара на лице. Легкие смяты, и я видимо пытаюсь кричать, но не могу. Запах... Там стоял совершенно непередаваемый запах горелого. У меня сорвало очки, я почти ничего не вижу. И не слышу почему-то, только тихий шум, как фон между радиоволнами. Слева от меня на сидении обгоревшая крыша автобуса. Выбраться нельзя. Спереди что-то горит. Справа разбитое окно, смотрю вниз - кто-то в армейской форме мне что-то кричит и машет руками, он всего в паре метров от меня, но я не слышу. Смутно понимаю, что надо выбираться, и окно - единственный выход. В резиновой раме большие осколки стекла, я их не замечаю. Хватаюсь руками и пытаюсь перекинуть себя наружу, но сил не хватает, я падаю назад. Пытаюсь еще и еще, по рукам течет кровь, я ее чувствую, но мне все еще не больно. Боль придет потом. Я прыгаю вниз, меня ловят. Отбегая в сторону достаю мобильник и сообщаю на базу о случившемся. Еще нет ни скорой помощи, ни полиции, никого. Только бегут в нашу сторону случайные свидетели с бутылками воды из придорожного магазинчика. Меня поливают водой, я немного прихожу в себя и возвращаюсь к автобусу, чтобы помочь остальным. Мне повезло, я не вижу деталей...
Около скелета автобуса бьется в истерике один из пассажиров, он кричит мне - "Посмотри, посмотри на землю!". Со второго раза я понимаю, что он от меня хочет и смотрю в указанном направлении. Но я не вижу... И я наклоняюсь.. Ближе..
Мясорубка.
Все. В этот момент я совершенно отчетливо понимаю, что сейчас для меня могло бы и не быть, и от этого знания меня накрывает так, что я просто медленно опускаюсь на асфальт и плачу.
Вокруг скапливаются машины, куча народу пытаются хоть как-то помочь раненым, а амбулансов все нет... Перекресток Мерон - очень отдаленное место, на подъеме в гору, на тех дорогах даже разогнаться как следует нельзя.. Один человек запихивает меня и еще одну солдатку в свою машину и несется в Цфатскую больницу, там уже ждут прибытия нескольких десятков человек, которые с утра совсем не собирались туда, у них были совершенно другие планы на этот день..
- Имя?! Личный армейский номер?! Адрес?! - что-то бормочу в ответ. Спрашивают, кому сообщить. Некому, говорю. Я солдат - одиночка. Переглядываются. Отключаюсь.
- Тебя переодеть? - открываю глаза, я в приемном покое. Осматриваю себя - вся форма в пятнах моей и чужой крови, в застрявших кусочках стекла.. - Да, спасибо.
- А что с сумкой? - я замечаю, что она на мне оказывается так и висит через плечо. Я приподнимаю ее, чтобы отдать медсестре и вижу на ней куски мяса. Бессознательно кидаю ее в другой конец комнаты. У меня опять истерика.. Мне колят какой-то наркотик и я прихожу в блаженно - отключенное состояние..
Привозят более тяжелых, я освобождаю место и сажусь в коридоре, рядом со мной парень с того же автобуса, ему тоже вкололи лекарство, мы пытаемся друг другу что-то сказать, но не получается, и мы просто сидим и смотрим сквозь полуприкрытые веки на хаос вокруг. Его тогда посчитали легко раненым, но ошиблись. Проткнутое сломанным ребром легкое опасно тем, что его сложно заметить при первичном осмотре.
В палате пришла боль. Мне потом объяснили, что взрывная волна через легкие отдает весь удар в позвоночник. Я не могу даже нормально одеться. Руки изрезаны стеклом до локтей. В зеркале на меня смотрит незнакомая девушка, на лице мелкие порезы от стекла, нет челки, нет ресниц и нет левой брови.
Меня отговаривают, но я иду искать Коби. Нахожу. Реанимация - мацав ануш (безнадежное). Мы служили вместе полтора года, мы сидели рядом в этом автобусе. Если бы я не пересела, я бы закрыла его собой и не писала бы сейчас этот пост. К вечеру Коби увезут на специальном вертолете в Хайфу, в крупнейшую на севере больницу, в которой к сожалению хватает врачей с опытом работы в таких случаях. Он выживет, но будет лечится еще год, начнет носить очки и больше не сможет рисовать иллюстрации, как раньше, у него будут проблемы с мелкой моторикой правой руки.
Меня навещали разные политические и армейские шишки, все пытались пожать мне руки (за что?), а я прятала их, мне было больно..
В том автобусе погибли одиннадцать человек.
Полгода я дергалась от виброрежима на мобильнике , не могла спать со светом, даже с самой маленькой лампочкой, не знаю, как это связано, но это вызывало приступы паники. Несколько месяцев зарастали барабанные перепонки, но одним ухом я до сих пор немного хуже слышу. Спина прошла через пару недель. Восстановились волосы. Из более серьезных последствий я заработала защемление нерва в шее, что привело к частому появлению сильных головных болей.
Тот террорист перед тем, как нажать на последнюю в его жизни кнопку, шепотом намекнул двум арабским девушкам, что им бы лучше выйти. Они вышли, взяли такси и поехали домой, и ничего никому не сказали.
С тех пор прошло много лет, я конечно езжу в автобусе, но сажусь всегда у окна. Чтобы если что, была возможность выбраться. И если меня посетит желание пересесть, то я буду хоть полчаса ходить по автобусу, пока не успокоюсь. Но больше это желание меня не посещало ни разу.
Я не знаю, что сподвигло меня тогда пересесть. Интуиция? Ангел - хранитель? Просто случайность? Я действительно не знаю. Но в случайность я верю меньше всего.
Почему я это пишу? Потому что то, что я когда-то прочла у одной реально знакомой мне девушки, и то, о чем мне напомнили сегодня, это вторичное переживание ужаса. Девушка попросила поделиться с вами и пожелала остаться анонимной.
...И все таки мне хотелось бы вспомнить. Вспомнить и написать о том дне шестилетней давности, после которого я мысленно поздравляю себя с днем рождения в начале августа, хоть и родилась в ноябре.
Мне было всего 19, я была одной из нескольких десятков израильских солдат и солдаток, едущих в воскресенье на базу в автобусе 361, маршрут Хайфа - Цфат. И все было как обычно, армейские друзья на остановке, смех, обмен нехитрыми новостями, дружное закидывание тяжелых рюкзаков в багажное отделение.. Я села в середине автобуса рядом с Коби, парнем из соседнего отдела, и еще полчаса мы просто разговаривали на разные армейские темы. Через некоторое время он задремал. А потом я вдруг почувствовала, что мне неуютно. И что я хочу пересесть. Со мной такого раньше никогда не случалось, но все таки я вздохнув перелезла на пару сидений назад. Это спасло мне жизнь.
Сплю.
Взрыв.
Очнулась от нестерпимого жара на лице. Легкие смяты, и я видимо пытаюсь кричать, но не могу. Запах... Там стоял совершенно непередаваемый запах горелого. У меня сорвало очки, я почти ничего не вижу. И не слышу почему-то, только тихий шум, как фон между радиоволнами. Слева от меня на сидении обгоревшая крыша автобуса. Выбраться нельзя. Спереди что-то горит. Справа разбитое окно, смотрю вниз - кто-то в армейской форме мне что-то кричит и машет руками, он всего в паре метров от меня, но я не слышу. Смутно понимаю, что надо выбираться, и окно - единственный выход. В резиновой раме большие осколки стекла, я их не замечаю. Хватаюсь руками и пытаюсь перекинуть себя наружу, но сил не хватает, я падаю назад. Пытаюсь еще и еще, по рукам течет кровь, я ее чувствую, но мне все еще не больно. Боль придет потом. Я прыгаю вниз, меня ловят. Отбегая в сторону достаю мобильник и сообщаю на базу о случившемся. Еще нет ни скорой помощи, ни полиции, никого. Только бегут в нашу сторону случайные свидетели с бутылками воды из придорожного магазинчика. Меня поливают водой, я немного прихожу в себя и возвращаюсь к автобусу, чтобы помочь остальным. Мне повезло, я не вижу деталей...
Около скелета автобуса бьется в истерике один из пассажиров, он кричит мне - "Посмотри, посмотри на землю!". Со второго раза я понимаю, что он от меня хочет и смотрю в указанном направлении. Но я не вижу... И я наклоняюсь.. Ближе..
Мясорубка.
Все. В этот момент я совершенно отчетливо понимаю, что сейчас для меня могло бы и не быть, и от этого знания меня накрывает так, что я просто медленно опускаюсь на асфальт и плачу.
Вокруг скапливаются машины, куча народу пытаются хоть как-то помочь раненым, а амбулансов все нет... Перекресток Мерон - очень отдаленное место, на подъеме в гору, на тех дорогах даже разогнаться как следует нельзя.. Один человек запихивает меня и еще одну солдатку в свою машину и несется в Цфатскую больницу, там уже ждут прибытия нескольких десятков человек, которые с утра совсем не собирались туда, у них были совершенно другие планы на этот день..
- Имя?! Личный армейский номер?! Адрес?! - что-то бормочу в ответ. Спрашивают, кому сообщить. Некому, говорю. Я солдат - одиночка. Переглядываются. Отключаюсь.
- Тебя переодеть? - открываю глаза, я в приемном покое. Осматриваю себя - вся форма в пятнах моей и чужой крови, в застрявших кусочках стекла.. - Да, спасибо.
- А что с сумкой? - я замечаю, что она на мне оказывается так и висит через плечо. Я приподнимаю ее, чтобы отдать медсестре и вижу на ней куски мяса. Бессознательно кидаю ее в другой конец комнаты. У меня опять истерика.. Мне колят какой-то наркотик и я прихожу в блаженно - отключенное состояние..
Привозят более тяжелых, я освобождаю место и сажусь в коридоре, рядом со мной парень с того же автобуса, ему тоже вкололи лекарство, мы пытаемся друг другу что-то сказать, но не получается, и мы просто сидим и смотрим сквозь полуприкрытые веки на хаос вокруг. Его тогда посчитали легко раненым, но ошиблись. Проткнутое сломанным ребром легкое опасно тем, что его сложно заметить при первичном осмотре.
В палате пришла боль. Мне потом объяснили, что взрывная волна через легкие отдает весь удар в позвоночник. Я не могу даже нормально одеться. Руки изрезаны стеклом до локтей. В зеркале на меня смотрит незнакомая девушка, на лице мелкие порезы от стекла, нет челки, нет ресниц и нет левой брови.
Меня отговаривают, но я иду искать Коби. Нахожу. Реанимация - мацав ануш (безнадежное). Мы служили вместе полтора года, мы сидели рядом в этом автобусе. Если бы я не пересела, я бы закрыла его собой и не писала бы сейчас этот пост. К вечеру Коби увезут на специальном вертолете в Хайфу, в крупнейшую на севере больницу, в которой к сожалению хватает врачей с опытом работы в таких случаях. Он выживет, но будет лечится еще год, начнет носить очки и больше не сможет рисовать иллюстрации, как раньше, у него будут проблемы с мелкой моторикой правой руки.
Меня навещали разные политические и армейские шишки, все пытались пожать мне руки (за что?), а я прятала их, мне было больно..
В том автобусе погибли одиннадцать человек.
Полгода я дергалась от виброрежима на мобильнике , не могла спать со светом, даже с самой маленькой лампочкой, не знаю, как это связано, но это вызывало приступы паники. Несколько месяцев зарастали барабанные перепонки, но одним ухом я до сих пор немного хуже слышу. Спина прошла через пару недель. Восстановились волосы. Из более серьезных последствий я заработала защемление нерва в шее, что привело к частому появлению сильных головных болей.
Тот террорист перед тем, как нажать на последнюю в его жизни кнопку, шепотом намекнул двум арабским девушкам, что им бы лучше выйти. Они вышли, взяли такси и поехали домой, и ничего никому не сказали.
С тех пор прошло много лет, я конечно езжу в автобусе, но сажусь всегда у окна. Чтобы если что, была возможность выбраться. И если меня посетит желание пересесть, то я буду хоть полчаса ходить по автобусу, пока не успокоюсь. Но больше это желание меня не посещало ни разу.
Я не знаю, что сподвигло меня тогда пересесть. Интуиция? Ангел - хранитель? Просто случайность? Я действительно не знаю. Но в случайность я верю меньше всего.