Если случайно являются чужие, то они участвуют в трапезе.Крик и шум никогда не оскверняют места собрания: каждый предоставляет другому говорить по очереди. Тишина, царящая внутри дома, производит на наблюдающего извне впечатление страшной тайны; но причина этой тишины кроется в их всегдашней воздержанности, так как они едят и пьют только до утоления жажды.
Все действия совершаются ими не иначе, чем по указаниям лиц,
стоящих во главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании помощи и в делах милосердия. Каждому предоставляется помогать людям, заслуживающим помощи, во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но родственникам ничто не может быть подарено без разрешения представителей. гнев они проявляют только там, где справедливость этого требует, сдерживая, однако, всякие порывы его. Они сохраняют верность и стараются распространять мир. Всякое произнесённое ими слово имеет больше веса, чем клятва, которая ими вовсе не употребляется, так как само произнесение её они порицают больше, чем её нарушение. Они считают потерянным человеком того, которму верят только тогда, когда он призывает имя Бога. Преимущественно они посвящают себя изучению древней письменности, изучая, главным образом то, что полезно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исцеления недугов, и изучают свойства минералов. (Ессеи занимались врачеванием, для чего, кроме целебных трав, пускали в ход также нашёптывания и заклинания... ессеи имели свои книги, которые всякий член должен был хранить, как святыню.)
желающий присоединиться к этой секте не так скоро получал доступ туда: он должен, прежде, чем быть принятым, подвергать себя в течение целого года тому же образу жизни, как и члены её, и получает предварительно маленький топорик..., передник и белое облачение. Если он в этот год выдерживает испытание воздержанности, то он допускается ближе к общине: он уже участвует в очищающем водоосвящении, но ещё не допускается к общим трапезам. После того, как он выказал также и силу самообладания, испытывается ещё в два дальнейших года его характер. И лишь тогда, когда он и в этом отношении оказывается достойным, его принимают в братство. Однако, прежде, чем он начнёт участвовать в общих трапезах, он даёт своим собратьям страшную клятву в том, что он будет почитать Бога, исполнять свои обязанности по отношению к людям, никому, ни по собственному побуждению, ни по приказанию не причинит зла, ненавидеть всегда несправедливость и защищать правых; затем, что он должен хранить верность к каждому человеку и в особенности к правительству, так как всякая власть исходит от Бога. Дальше он должен клясться, что, если он сам будет пользоваться властью, то никогда не будет превышать её, не будет стремиться превышать своих подчинённых ни одеждой, ни блеском украшений. Дальше, он вменяет себе в обязанность говорить всегда правду и разоблачать лжецов, содержать в чистоте руки от воровства и совесть от нечестной наживы, ничего не скрывать перед сочленами; другим же, напротив, ничего не открывать, даже если бы пришлось умереть за это под пыткой. Наконец, догматы братства никому не представлять в другом виде, чем он их сам изучил, удержаться от разбоя и одинаково хранить и чтить книги секты и имена ангелов.