holonist (holonist) wrote,
holonist
holonist

Categories:

Поль Гоген 5


                Поль Гоген 1, 2, 3, 4
К новому искусству
    В пансионате Мари Глонэ, как всегда, шумно. В большом и маленьком боковом залах полно гостей, отличающихся от обычных посетителей ресторана. Одеты они необычно: одни элегентно, как из прошлого, другие неряшливо, во что попало, без заботы о своём виде. Фантастические шляпы с украшениями, как у Рембрандта,   простые береты, шапки и цилиндры. Сюртуки вперемешку с обычными свитерами, городские туфли рядом с деревенскими сапогами.
Стены тоже выглядят необычно. На них картины, рисунки, иногда не оконченные, снабжённые надписями и знаками, понятными только некоторым собеседникам. Слышны разные языки: французский переплетается с голландским, датским, английским.

Пансионат Глонэ известен во всём  Понт-Авене, небольшом городке в северной части Франции Бретани. Этот дом стал уже давно приютом для художников разных стран, чтобы писать, сравнивать свои работы с другими и дискуссировать об искусстве.

Хозяйка заведения относится к ним почти как к своим детям: кормит так, что "темнеет в глазах", позволяет кредит. наверху у неё несколько комнат, сдающихся только художникам. А те оборудовали там мастерские, откуда рано утром отправляются с натянутыми на рамы полотнами, с красками и кистями, чтобы - часто до самого вечера - писать окрестные пейзажи. А вечерами собираются, едят, спорят, шутят.

Но это не одно товарищество. Даже не посвящённый посетитель заметил бы, что между теми, что сидят в малом зале, и теми, что в большом, существует дистанция. Они смотрят друг на друга с неприязнью и время от времени пикируются. И взаимно не любят  работ оппонентов.  Рисунок, подписанный "Поль Гоген" чья-то рука дополнила словами "Дом сумасшедших".

Гоген - один из обитателей малого зала. Он крепко сложен, с лицом сдержанного и думающего человека. Одет в морской свитер и похож больше на капитана пиратского судна, чем на художника. Он явно предводительствует группой сидящих с ним за одним столом. Друзья относятся к нему с уважением и вниманием.  Они готовы обругать любого не почитающего работ их вожака. Эти люди - друзья и ученики Гогена: Лаваль, Бернард, Море.

Рядом, в большом зале, беседуют "господа академики", воспитанники школ изящных искусств или мастерских знаменитых художников. Они работают в стиле Салона и мечтают туда попасть. Живопись Гогена для них, понятно, неприемлема; они считают её выражением грубости и буйства.  Они называют обитателей малого зала "отделением психбольницы" и взрываются от злости, видя новые работы, "противоречащие здравому смыслу". Но бывает, что некоторые из них переходят к товарищам Гогена и становятся его активными сторонниками.

"Как ты видишь это дерево? Зелёным? Так клади самую красивую зелёную на палитре. А эту тень? Голубой? Так не бойся изобразить её настолько голубой, как  только получится." И ученик Академии Поль Серю, корому Гоген прочитал эту лекцию, хорошенько её запомнил и сохранил выполенный тогда этюд как талисман.

Живопись Гогена уже не та, что была во времена, когда он был начинающим любителем, пробующим сравняться с импрессионистами. Он многое пережил за последние годы посе отъезда из Дании.  За плечами борьба с нуждой, болезни и голод, разочарование после путешествия на корабле, когда надеялся построить благополучие, разделив, казалось ему, счастливую жизнь аборигенов. Пришлось согласиться на расставание с любимым сыном, которому не смог обеспечить достойного дома, питания и учёбы.

Но он не отрёкся от искусства, не утратил веры, что его творчество имеет глубокий смысл, движется в нужном направлении и в конце концов восторжествует.

В Бретани он не только нашёл покой и уверенность в своих силах. Он открыл пейзаж, исключительно близкий его ощущению природы. Холмистые поля, леса, суровые дома деревень, каменные придорожные часовни, скромные церквушки будили его воображение, побуждали писать.

Бретонцы тоже просты, ещё не испорченные цивилизацией. Они носят традиционную одежду, соблюдают обряды, верят в колдовство и чернокнижников.

Гоген всё изображает так, чтобы передать характер пейзажа и живущих тут людей. Старается передать простоту однообразными  пятнами краски, обводит черты контуром, избегая импрессионистской вибрации цветов. Нет меняющегося впечатления от   пейзажа, наоборот, он хочет это впечатление задержать, сделать вечным. Фигуры людей, предметы, части природы как бы застывают в движении, они упрощены, массивней натуральных, но благодаря этому сильнее действуют на зрителя. Гоген называет этот стиль "синтезированием формы" Он всё чаще говорит о необходимости искусства, которое передавало бы картину мира дольше и точнее, чем мгновенный взгляд и воображение зрителя.

Однажды он выставил в небольшой церквушке картину "Видение после проповеди или бой Яакова с ангелом". Даже для него эта работа была необычна. На первом плане головы бретонских женщин в традиционных белых чепчиках обращены к правой верхней части полотна, где борются две фигуры. Действие разворачивается на неправдоподобно красном фоне, подчёркивающем полусказочную суть события.

По-видимому, по мнению Гогена, скромный интерьер этой церкви, где из мрака проступают наивные фигуры святых, а между балками вырастают отвратительные фигуры демонов из местных легенд, будет соответствовать  этой картине. Он и его друзья были уверены, что местный пастор с восторгом примет картину. Но нет, восторга она не вызвала.

"Это видение после проповеди не является видением насмешки?" - усомнился пастор, до которого дошли слухи о выходках художника из Понт-Авена. Не могло быть и речи, чтобы картина осталась в церкви.

В другой раз Гоген пишет портрет Анджелы Сартре, молодой признанной красавицы. Она с мужем (оба были художниками) с нетерпением ждали окончания работы. И были поражены, увидев результат. На полотне - массивная фигура неопределённого возраста,  которую трудно  признать красивой, в бретонской одежде,  основательно и прочно сидящая в кресле. И, хотя муж  красавицы высказал мнение, что это насмешка, они приняли портрет.

Конечно, это не было насмешкой. Для Гогена портрет - это отражение души художника. Он говорил: «Для каждого, кто умеет смотреть, произведение искусства – это зеркало, в котором отражается состояние души художника. Когда я рассматриваю портрет кисти Веласкеса или Рембрандта, я едва вижу черты лица, которое тот изобразил, ибо в это время перед моими глазами рождается нравственный портрет самого художника». Портретная живопись была для Поля проводником его новых идей в искусстве. Традиционные функции жанра портрета его не волнуют – он даже не пытается раскрыть личность или социальную среду героев. Портреты Гогена не о моделях – они о его искусстве. «Модели для нас, художников, – это только типографские литеры, которые помогают нам выразить себя.»

Гоген ушёл от импессионизма, передающего впечатление глаза, в мир мыслей, первичного, первобытного восприятия мира. «Я люблю Бретань. Я нахожу там дикость и первобытность. Когда мои сабо стучат по её граниту, я слышу тот глухой, плотный, мощный звук, который сам ищу в живописи». И на смену лёгким вибрирующим пастельным мазкам приходят насыщенные интенсивные цветовые плоскости чистого цвета с контурными обводками.

Публика не понимала Гогена, не хотела таких картин, и ему постоянно не хватало денег. Он погряз в кредитах, долгах, часто голодал.

И  всё чаще возвращался в мыслях в Океанию, он  надеяся, что там, среди "диких", он сможет жить, избавившись от материальных неприятностей. Но для переезда нужны немалые деньги. И художник решил организовать выставку тридцати  картин, сочетающуюся с аукционом. Друзья помогли с рекламой. И в этот раз повезло - все картины были проданы по ценам не ниже средних. А отвергнутая пастором "Видение после проповеди" - значительно выше. Художник получил деньги для поездки, но, кроме них, нечто куда более ценное: первый сигнал признания публикой его пути в искусстве.

Гоген рассчитывал остаться на Таити. А прежде решил отправиться в Копенгаген, попрощаться с женой и детьми. Старшему уже 16, младшему - 7. Ему трудно было общаться с ними, потому что только двое говорили по-французски, остальные - на датском.  Он сообщил жене. что рассчитывает вернуться через три года с капиталом, достаточным, чтобы обеспечить  безбедное существование семьи. Эти его надежды оказались слишком наивными, он увиделся с семьёй в последний раз.
Tags: искусство, люди
Subscribe

  • Post a new comment

    Error

    default userpic

    Your IP address will be recorded 

    When you submit the form an invisible reCAPTCHA check will be performed.
    You must follow the Privacy Policy and Google Terms of use.
  • 1 comment