Леонардо 1
Флоренция
Леонардо было 16 лет, когда он переехал вместе с отцом во Флоренцию. Тут его отдали в обучение в мастерскую мастера Верокьо – скульптора, художника и золотых дел мастера. Эти мастерские ничем не напоминали современные художественные школы, скорее мастерские ремесленников. Тут изготавливали на заказ разные предметы искусства: картины, статуэтки, украшения из золота и бронзы. Ученики присматривались, помогали, сначала в самом простом: смешивали краски, мыли кисти. Потом мастер доверял им рисование или резьбу какого-нибудь наименее важного фрагмента работы, поправлял их. Так они учились профессии.
Леонардо внимательно присматривался ко всему, что делали в мастерской: и тому, как писали и рисовали другие, и тому, как делали из металла отливки украшений, как приготавливали в тиглях сплавы металлов, как дистиллировали масло и лак, чтобы придать картинам блеск и стойкость. Для этого мальчика это не была обычная наука ремесленника, а дальнейшее познание тайн природы: вот земля и растения в руках мастера изменяют вид – из камня, металла, цветных глин он создаёт произведения искусства.
Привлекла также Леонардо Флоренция. В пятнадцатом веке это был один из знаменитейших городов мира, полный красивых дворцов, садов. Здесь работали знаменитые художники, прославленные на всю Италию, великие учёные и философы. Но прежде всего Флоренция была городом вольным, открытым для мира. Она жила от продажи шерсти, полотна, зерна, масла – всего, чем только тогда торговали. Сюда постоянно приезжали купцы из чужих стран, одетые в удивительные одежды, говорящие на разных языках; они рассказывали о жизни за морями, далёких городах и царящих там обычаях, о необыкновенных зверях, постройках, путешествиях.
Люди во Флоренции интересовались миром. Они знали, что в мире ничего не установлено раз и навсегда, как казалось жителям многих средневековых городов. В тех городах столетиями ничего не менялось, люди слушали священника, боялись ада, о котором им рассказывал священник с амвона. Всякая мысль об изменениях, о непослушании казалась им смертным грехом. Они не хотели других знаний, кроме тех, что давала им церковь как устоявшееся знание. Они сжигали старые книги, написанные нехристианскими философами.
Во Флоренции было иначе. Здесь заново открыли старых греческих и римских писателей, философов: Платона, Гомера, Вергилия, Овидия. Восхищались красотой античных статуй, которые были прокляты в средневековье как изображающие языческих богов, и зачастую представляющие обнажённые фигуры, а значит «неприличные».Но для художников и писателей Флоренции эти нагие статуи были чем-то благородным: их красота была красотой человеческого тела, только более благородной, совершенной благодаря тщательно вычисленным пропорциям. А пропорции – это математика, тайна чисел; возникали споры: человек красивее, если голова его помещается в высоте тела пять, шесть или семь раз?
Леонардо работал в мастерской своего мастера, прислушивался к этим спорам, и одновременно познавал тайны математики, человеческого тела, слушал рассказы о дальних краях. Рисуя, думал о всём этом, о необычности, таинственности мира.
Ангел
Ему не было тогда двадцати лет, когда мастер Верокьо доверил ему написать на одной из своих картин фигуру ангела. Картина изображала «Крещение Христа». В ней наличествуют фигуры святого Иоанна, Христа, а также двух ангелов, которые на коленях наблюдают сцену крещения. Все фигуры написаны прекрасно, имеют совершенные пропорции, правдивые и выразительные жесты. Её исполнил мастер! Только один ангел, коленопреклонённый на самом краю картины, другой. У него необычно нежное лицо, идеально красивое; он смотрит вверх и улыбается еле заметно, таинственно. Второй ангел при этом первом кажется почти неприятным; он смотрит на него удивлённо, как на пришельца из небесных миров.
Рассказывали также, что, когда Верокьо увидел ангела, написанного Леонардо, вместо того, чтобы исправить работу своего ученика, как он это всегда привычно делал, сказал, что, пока Леонардо остаётся в его мастерской, он сам будет изготавливать только статуэтки и никогда картины; при таком великом художнике он не посмеет дотронуться к кисти и краскам.
Удивление старого мастера необыкновенным юношей – его талантом и красотой - росло непрерывно. Когда в одном из флорентийских дворцов – Палаццо Веччио – была выставлена новая знаменитая работа Верокьо – статуя Давида, - оказалось, что этот библейский богатырь, молодой убийца страшного Голиафа, имеет нежное лицо Леонардо.
Ещё несколько лет оставался Леонардо в мастерской Верокьо. Однако он был уже в это время самостоятельным художником, ищущим собственных дорог. При этом он всё же помнил о своих детских переживаниях, прогулках среди скал, ручьёв, полей.
В те времена художники, приступая к живописи, немного думали о природе, они старательно отрабатывали лицо, жесты фигуры, заботились о красивом цвете и рисунке одежды, а остальное было для них вроде как декорация в театре – какие-то деревья, холмы, ручьи, какие-то дома. Хороший, живописный, но в сущности маловажный фон.
Леонардо мыслил иначе. Природа была для него не фоном для человеческой фигуры, а миром, в котором человек живёт. А человек – часть природы, как звери, деревья, скалы. Давно уже рисовал Леонардо отдельные растения, листья, птиц. Но это были как бы рассыпанные фрагменты огромного целого, необычно скомплектованного и окружающего нас со всех сторон. Художники той эпохи, такие, как Паолло Учелло, Пьеро дела Франческо пробовали сложить это целое, перенося его на плоскость картины так, чтобы одна часть идеально подходила к другой, как колёса и валы в машине. Они нашли способ, нашли основу, объединяющую мир. Этим способом, этой основой была математика и основанная на ней перспектива. Все измерения, все расстояния можно выразить в числах, в отношениях чисел. И одновременно, чем дальше предметы от смотрящего, тем меньше становится угол зрения и тем меньшими они кажутся смотрящему. Значит, можно на плоскости картины поместить всё, весь мир, при условии, что предметы более далёкие будут изображаться более мелкими и что в этом уменьшении предметов будет математическая закономерность.
Когда ему был едва двадцать один год, Леонардо нарисовал первый раз саму природу - без каких-либо знаков, людей, святых фигур.
Рисунок представляет собой долину реки Арно. Это первый в истории искусства пейзаж. Тут не происходит ничего особенного, только вода стекает вниз каскадами, солнце освещает поля.
Но мы видим, что этот спокойный обширный пейзаж художник признал вещью необыкновенно важной, потому что изобразил его, ничего к нему не добавляя, и показал его большую красоту.