Все записи - по метке "фонтанщики".
Кто ты?
Смысл жизни имеет лишь жизнь,
прожитая ради других.
А.Эйнштейн
Каждую осень, когда только закончилась уборка картошки, и цена на неё самая низкая, часть организовывает её закупку на зиму для своих работников. Каждый желающий заказывает нужное ему количество, сдаёт деньги, и в Курскую область - картофельный край - уходит КамАЗ с бригадой. Потом Радковский выделяет машину для развозки мешков по адресам.
Однажды в такое время Толик был на фонтане. Но проблем не было - мы засыпали его мешки, погрузили вместе с нашими на машину и привезли по адресу; втащили мешки на нужный этаж и позвонили в дверь. Открыла его жена. Она не сразу поняла, что произошло. Как это - Толик в отъезде, а картошка уже тут! Толик женился второй раз, сравнительно недавно, и она ещё не была знакома с миром фонтанщиков.
Мы втащили мешки в квартиру. Она растерялась, пыталась усадить нас и хоть чаем напоить, но машина ждала - надо было ехать дальше. Она проводила нас, ещё не оправившись от удивления. А мы удивлялись тому, что она удивлена.
***
Куда только не забрасывала нас аварийная судьба! Вся Украина, Уренгой, Ухтыл, Казахстан, Туркмения, Узбекистан, Белоруссия, Прибалтика и даже Сахалин.
На Сахалине, когда группа вышла из зоны, чтобы перевести дух, один новичок (это был его первый фонтан) снял рукавицы. Рядом оказался Радковский. Он увидел, что кисти рук этого парня превратились в сплошные волдыри - ожог второй степени.
- Иди к врачу!
- Потом, мы ещё не закончили нашу операцию.
- Иди к врачу, закончат без тебя!
Из этого парня фонтанщик получится.
На том же фонтане заметили, что у другого новичка появилось ненормальное выражение лица и глаза стали "стеклянные". Его немедленно отстранили от работы. В Харькове его отправили в психиатрическую больницу, а через полгода Рымчук сказал мне, что его снова приняли на работу. Я не понял - ведь его нельзя допускать к нашей работе. Рымчук ответил:
- Будет работать на складе, на фонтаны посылать, конечно, не будем. Не бросать же человека, ведь он из-за нас пострадал.
***
Мы едем после фонтана на нашем служебном автобусе. Где-то на полдороге один оперативник вдруг просит нас согласиться свернуть с трассы немного в сторону. Там, в брошенной деревне, живёт старушка, которая заменила ему мать, когда он остался сиротой. Он говорит: "Я её матерью считаю".
В деревне осталось три человека. Конечно, магазина тоже нет, и даже за хлебом надо идти несколько километров. А она не переезжает, потому что привыкла, да и возраст уже не позволяет. Он иногда её навещает, но это далеко, и часто приезжать невозможно. А сейчас он может оставить ей немного продуктов - нам всем щедро выделили на дорогу.
- Ты ещё спрашиваешь?!
Пока автобус ползёт по грунтовке, мы нагружаем две большие сумки хлебом, тушёнкой, овощными и рыбными консервами...
Уже смеркается, когда мы въезжаем в деревню, вернее, в то, что от неё осталось. На улицах нет людей, не ходят куры, не лают собаки, ни одно окно не светится. Мёртвая деревня - это жуткое зрелище.
Мы ждём в автобусе. Через полчаса он возвращается, и мы видим, что он сдерживает слёзы.
- Хлопцы, ей этого хватит месяца на два!
***
Однажды мы вернулись с фонтана поздно вечером. Нас завезли в часть, чтобы мы переоделись и оставили наши аварийные рюкзаки.
Рабочий день давно закончился, в части никого нет, кроме дежурного на проходной да дежурного водителя, окна тёмные. Мы заносим рюкзаки к себе на второй этаж, открываем дверь.
В комнате горит свет, там сидят наши девочки. Мы удивляемся - почему они тут в такое время?
- Нам дежурный сказал, что вы едете.
Они незаметно осматривают нас - все? И все целые?
И убегают на остановку - скоро будет последний рейсовый автобус.
Мы молчим. Что тут можно сказать? Да и можно ли это выразить словами?
***
Когда у фонтанщиков спрашивают, рассказывают ли они дома о своей работе, они чаще всего отвечают, что нет, зачем зря волновать. Да, они почти не рассказывают. Но только ли, чтоб зря не волновать? Ведь и солдат, вернувшийся с войны, тоже почти ничего не рассказывает, хотя причин для волнения уже нет, ведь всё позади.
А можно ли рассказать? Нет, таких слов люди не придумали. Можно передать словами то, что знаешь, но не то, что чувствуешь. Разве можно выразить словами то, что чувствует пловец или парашютист? Это можно только ощутить. Об этом сказал Тютчев:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он, чем ты живёшь?
Мысль изречённая есть ложь.
Ты приезжаешь домой, фонтанщик, и попадаешь в другой мир, которому не знакомы те ценности, которые ты сберегаешь в себе. В этом мире ценят тех, кто нахапал много денег, отобрав их у других, получают удовольствие от вкусной еды и модного наряда, упиваются властью над теми, кто слабее их, хвастаются знакомством с ловким дельцом-ворюгой, млеют от восторга, разглядывая на экране или в глянцевом журнале очередного мачо, хотя по сути он ничтожен, как пустое внутри игрушечное яблоко. Но женщины восхищаются им, подсознательно отождествляя его со своим несостоявшимся принцем на белом коне.
И завтра, на фонтане, отвечая на вопрос очередного журналиста из газеты общества "Берегите природу, вашу мать!", ты ответишь: "Зачем зря волновать?". А что ты ещё можешь ему сказать? Ведь и он оттуда, из другого мира.
Ты сидишь на удобном диване, Я приеду домой, как на праздник,
В телевизор с восторгом глядишь. Заявлюсь, как негаданный гость,
Я уродуюсь здесь на фонтане, Очумевший, оглохший и грязный,
Обгорелый и мокрый, как мышь. Брезентуху повешу на гвоздь.
Там герои твои, супермены, Может поздно уже, может рано,
И в глазах от восторга огонь. Но хочу откровенно сказать,
Я ж по кругу, в грязи по колено, Что не буду уже у фонтана
Труборезку верчу, словно конь. Я свиданий теперь назначать.
Лягу спать. Пропадай у экрана!
Только глянуть хотел бы сперва,
Как кумир твой и бог Челентано
Возле устья рубил бы дрова
***
Как-то раз жители посёлка, что располагался недалеко от фонтанирующей скважины, спросили наших:
- Вы кто? У нас говорят, что вы - приговорённые к смертной казни, которым заменили расстрел на эту работу.
- Да нет, это обыкновенная работа.
- А-а-а... Тогда вы, наверное, миллионеры?
- Нет, у нас обыкновенная зарплата.
- Ну, тогда вы просто сумасшедшие!
А, действительно, кто мы?
Кто ты, оперативник, обыкновенный сельский житель, что держит тебя здесь?
Потом не спеша пойти домой, окинуть взглядом подросшего сына (добрый будэ козак!), обнять дочь (красуня, вся в маты! Вже час про одруження помиркувать), залюбоваться хозяйственной, расторопной красавицей женой.
Потом пригласить соседа, выпить с ним два-три стаканчика крепчайшего самогона, поужинать волшебным украинским борщом, варениками, салом с тёплым, недавно из печи, домашним хлебом, луком, огурчиками да помидорчиками, поговорить с ним обстоятельно, не спеша, о жизни. А потом, сидя в саду под яблоней, провожать взглядом заходящее солнце и думать, что день прошёл нормально и хорошо.
А ты вместо этого идёшь в ад, не зная, вернёшься ли, обжигаешься, глохнешь, тащишь по колено в грязи тяжеленные железяки, спешишь затянуть гайки, пока не прогорел костюм, и пот пропитывает насквозь твою одежду.
А потом спишь в раскалённом солнцем вагончике на двухъярусной койке под стоны спящих рядом товарищей, которых иногда приходится хоронить.
Что держит тебя здесь? И что держит здесь городского жителя? Ведь можно спокойно, без приключений, работать в каком-нибудь конструкторском бюро и, отработав своё, наслаждаться благами городской цивилизации, встречаться с друзьями, ходить по вечерам в кино и потихоньку дотянуть до пенсии.
Большие деньги? Но их не платят. Премии за ликвидацию фонтанов? Но они не такие уж большие, да и фонтаны бывают один-два раза в год. Льготы? Но и льгот, фактически, нет, кроме досрочного выхода на пенсию. Оно того не стоит.
Может быть ты узнал, фонтанщик, настоящий, не прикрытый шелухой цивилизации, смысл жизни, узнал, что главное - это не получать, а отдавать? Может, ты нашёл здесь то, что искал Гоген на Таити или Рерих в Индии?
Наверное, ты понял, что самое вкусное - это вода, что самое ценное - не деньги, власть или слава, а верный друг, которому ты веришь больше, чем себе, который придёт на помощь сам, не ожидая твоего зова, который понимает тебя без слов, который скорее сгорит сам, чем бросит тебя в огне.
И ради этого, ради понимания настоящего смысла жизни ты здесь. И когда придёт твой час, и ты будешь подводить итоги, ты подумаешь напоследок, что Радковский был прав, и ты не зря прожил свою жизнь.