Все записи - по метке "фонтанщики".
Мы сидим в машине. Работа на сегодня закончена, можно ехать спать, но пока не пришёл Вайсберг.
Григорий Львович Вайсберг - командир профилактического отряда. Задача отряда - не допускать фонтаны, а также контролировать газоопасные работы. Это технические инспекторы, они не выезжают на фонтаны. Но Вайсберг попросился добровольцем (не первый раз), и ему разрешили. Он худощавый, средних лет, хорошо соображает и работает, даром хлеб не ест.
Вот он залезает в машину, и она трогается. Он снимает каску, и мы замечаем, что она надета пряимо на голову, без подшлемника. Он сообщает:
- Ребята, с меня из-под каски подшлемник сдуло.
- ?!
С тем же успехом можно снимать рубашку, не сняв пиджак.
И он рассказывает:
- Нас двоих послали на вышку найти место для установки роликов. Я полез по правой лестнице наверх, он по левой.
Я уже нашёл подходящее место и собирался спускаться, и тут оно началось. Сначала в ушах зазвучали удары вперемешку с какой-то музыкой. И вот мне уже кажется, что настал конец света, все погибли, остались только мы вдвоём. Но и один из нас погибнет, тот, что хуже. Мне страшно, я хочу жить, и я кричу: "Я лучше, я лучше!". А потом думаю: что же я один буду делать на всей земле? Я от отчаяния стал срывать с себя одежду, раздеваться. А потом я опомнился, оделся и спустился вниз.
Всё понятно. Он забыл надеть подшлемник, когда одевался.
Пока мы доезжаем до места, он уже полностью приходит в себя.
***
Мы лежим на кроватях в нашей комнате. За столиком образовалась группа из четырёх человек, они "пишут пулю". В помещении натоплено, и нас разморило. Ленкевич за столом даже смог до половины раздеться, но не от чрезмерной жары, а оттого, что у него обожжены хлористым кальцием плечи - у его костюма плечи не прорезинены, они рассчитаны на защиту пелериной, которой у него нет.
Заходит медичка. Она принесла противоожоговый спрей в баллончике.
- Кому тут?
Она обрабатывает несколько человек, потом обрызгивает плечи Ленкевича. Тот, с картами в руках, поочерёдно смотрит на образовавшиеся на плечах пенные эполеты.
- И сколько так сидеть?
Медичка точно не знает.
- Ну-у-у... Сколько получится.
Она порывается скорей уйти, но её просят посмотреть одного травмированного. Она останавливается на пороге его комнаты и с испугом смотрит на его забинтованную руку.
- А что с ним?
Ей объясняют.
- А что вы сделали?
Ей рассказывают.
- Вы всё правильно сделали.
И она быстро уходит.
Хорошо, что нас учили оказывать первую помощь!
***
Наконец, настал день "икс". Сегодня наведение!
Под руководством Рымчука подготовлена какая-то необычная и малопонятная канатная оснастка. Он мечется тут же, отдаёт команды, и они выполняются, хотя их смысл не до конца понятен. Ситуация уж очень необычная - надо в тесном пространстве так пронести тяжёлую сборку ПВО, чтобы она не задела струю. И Рымчук, как всегда, мастерски справляется с этой головоломкой. Это больше похоже на цирковой трюк. Он бегает под самой сборкой и руками дирижирует оркестром из буровой лебёдки и тракторов, забыв заповедь "не стой под грузом". По мановению его рук сборка описывает замысловатую траекторию, двигается по каким-то ломаным линиям и, в конце концов, оказывается на месте. Дирижёр исполнил почти невозможную пьесу!Фланцы стянуты шпильками, дело сделано. Мы сидим в вагончике на длинной скамейке и ждём машину. Слева, из-за двери, доносятся крики начальника штаба. Мы не можем разобрать, что он кричит, да нам и не до того. Наверное, даёт кому-то взбучку. Дверь открывается, он выходит и видит нас. Лицо его меняется. Наверное, у нас "тот вид". Он с сочувствием спрашивает:
- Ну, что, хлопцы, как вы?
- На устье пропуски.
Это означает, что фланцы стянуты недостаточно плотно, через стык прорывается газ. Если срочно не дотянуть, газ будет промывать уплотнительное кольцо, пропуски будут становиться всё сильнее, к утру уже будет сильная струя. Тогда придётся снимать наведенную сборку и начинать всё с самого начала. К тому же, Фортуна - девушка капризная, и она, как известно, вращается. И, если сегодня она повернулась к нам лицом и улыбнулась, завтра она может повернуться противоположным местом.
Рымчук медленно переводит взгляд с лица на лицо. Он понимает, в каком состоянии люди. Наступила реакция расслабления после трудного дня, сейчас это уже не бойцы, а тряпки. И он не хочет приказывать, он ждёт добровольцев. Первым встаёт Толик, потом ещё двое, и они уходят спасать ситуацию.
***
Мы едем домой в небольшом автобусе. За окнами уже совсем темно. Но нам не до того. Нас, как всегда, щедро снабдили на дорогу всем необходимым, и мы празднуем победу. Один оперативник, оказывается, прихватил с собой гитару, и мы поём под его аккомпанемент украинские песни. Они прекрасно вписываются в наше состояние. Это песни о другом мире, спокойном, красивом, от которого мы были столько времени оторваны. Если там и кипят страсти, то они совсем другие...
Галю ж моя Галю!
Дай воды напыться.
Ты така хороша,
Дай хоч подывыться.
Мы дружно подпеваем. Они слегка удивлены, оказывается, мы, городские, тоже знаем эти песни.
Иванко, ты Иванко,
Сорочка-вышыванка!
Высокый та стрункый,
Высокый та стрункый,
Ще й на бороди ямка.
Иван Арсентьевич, один из оперативников, вдруг начинает плакать. Под "газом" люди ведут себя по-разному: смеются, ругаются, дерутся, болтают, некоторые плачут. Мы спрашиваем его, что случилось.
- Хлопци, пробачтэ нас!
Мы ничего не понимаем. За что мы должны прощать?
- Мы гадалы, що городськи - цэ такэ... А вы - як робылы! Як вы робылы!
Мы стараемся успокоить его. Под действием алкоголя проявляется глубинная суть человека. Значит, у него - совесть.
Я ж тэбэ, вирная, аж до хатынонькы
Сам на руках однэсу...
И ведь отнесёт! И не только свою "кохану". Если понадобится, отнесёт сборку ПВО. Кажется, для этих людей нет ничего невозможного. В России насаждают образ хохла - недалёкого, с ленцой и хитрецой, не интересующегося почти ничем, кроме сала. Но когда где-нибудь на севере громыхнёт фонтан, с которым не могут справиться, первыми на помощь посылают именно хохлов. И он прилетают и уверенно делают то, перед чем спасовали другие.